Глава третья продолжает рассказ о добрых традициях русской бани. Из уст известных писателей и поэтов, из сокровищницы народного творчества мы получаем представление о многообразном ритуале нашей бани, ее укладе. Читатель узнает и о том, что у русской бани есть финская сестра и другие близкие и дальние родичи

К сожалению, многие добрые традиции русской бани забыты, утеряны и их надо терпеливо, буквально по крупицам, собирать. В этом нам помогут книги наших писателей. Мы вновь испытали очарование "великолепной русской баней", воспетой А. С. Пушкиным. А. Н. Толстой со свойственной ему образностью рассказал, как "банился" Петр I. Но есть еще немало в русской литературе прелюбопытнейших "банных" страниц, которые помогут нам оживить добрые традиции.

Перед наступлением на Казань

Замечательный советский писатель Вячеслав Шишков отлично знал русский быт, особенно жителей Урала и Сибири, где издавна любят жаркую баню. В историческом повествовании об Емельяне Пугачеве есть любопытный эпизод, в котором русская баня раскрывается во всем ее многообразии, и нынешние любители парной узнают немало интересного о банной процедуре.

Мы живо себе представляем обширную бревенчатую баню, освещенную масляными подвесными фонарями. Липовые, добела промытые с дресвой скамьи... На полках - три расписных берестяных туяса с медом да с "дедовским", квасом, что "шибает в нос и великие прояснения в мозгах творит". На дубовом столике - вехотки, суконки, мочалки, куски пахучего мыла. "Мыловарнями своими Казань издревле славилась". В парном отделении, на скамьях, обваренные кипятком душистые мята, калуфер, чабер и другие травы. В кипучем котле квас с мятой - для распаривания березовых веников и поддавания на каменку.

...Вот Крохин принялся ковш за ковшом поддавать в печь. Баня наполнилась ароматным паром. Шелковым шелестом зажигали веники. Парились неуемно. А купец все поддавал и поддавал, не жалея духмяного квасу. Пар, белыми взрывами пыхнув, шарахался вверх, во все стороны. "Приятно покрякивая и жмурясь, Пугачев сказал:

- Эх, благодать! Ну, спасибо тебе, Иван Васильевич!.. Отродясь не доводилось в этакой баньке париться. На што уж императорская хороша, а эта лучше.

- С нами бог! - воскликнул купец в ответ. - А не угодно ли тертой редечкой с красным уксусом растереться?

- Давай, давай.

Терли друг друга, кряхтели, гоготали, кожа сделалась багряною, пылала. В крови, в мускулах ходило ходуном, и на душе стало беззаботно и безоблачно".

Далее купец уговаривает Пугачева выпить после бани: "- Сказано: год не пей, а после баньки укради, да выпей".

Пугачев, как выяснилось, был не охоч до хмельного:

"- Ахти добро. Только, чуешь, на деле-то не впотребляю я хмельного".

Хоть каждый день баню топи

Пожалуй, одно из самых примечательных описаний русской бани мы найдем в знаменитом романе П. И. Мельникова-Печерского "В лесах", этой славной, как сказал А. М. Горький, русской поэме о Заволжье.

Главный герой романа Патап Максимович Чапурин - широкая русская натура, любимый образ самого писателя.

"Хоть дело было и не в субботу, но как же приехавших... гостей в баньке не попарить? Не по-русски будет... Да и сам Патап Максимыч такой охотник был париться, что ему хоть каждый день баню топи".

Читатель знакомится с описанием бани, которая стояла на берегу речушки для безопасности от пожару и чтобы летом, выпарившись, близко было окунуться в холодную воду.

"Любит русский человек, выпарившись, зимой на снегу поваляться, летом в студеной воде искупаться".

Баня была высокая, просторная. Липовые полки, лавки и самый пол по нескольку раз строгались скобелем. В предбаннике на лавках были положены кошмы, покрытые белыми простынями. Пол устлан войлоком, а на нем раскидано пахучее сено, тоже покрытое простынями. На лавках лежали веники, стояли медные луженые тазы со щелоком и взбитым мылом, а рядом большие туесы с подогретым на мяте квасом для окачивания перед тем, как лезть на полок.

"Чуть не с полночи жарили баню, варили щелоки, кипятили квас с мятой для распаривания веников и поддаванья на каменку".

Далее идет подробное описание, как дюжие ребятушки парили Патап Максимовича двумя парами веников, а он таял в восторге да

покрикивал: "Поддавай, поддавай еще!.. Прибавь парку, миленькие!.. У, жарко!.. Поддавай!.."

Хоть каждый день баню топи

И дюжие парни, не жалея Патана Максимовича, изо всей силы хлестали его жаркими, как огонь, вениками. Затем Патап Максимович прыгнул с полка, вылетел из бани и бросился в сугроб. "Снег обжег раскаленное тело, и с громким гоготанием начал Чапурин валяться по сугробу. Минуты через две вбежал назад и прямо на полок:

- Хлыщи жарче, ребятушки!.. Поддавай, поддавай, миленькие!.. - кричал он во всю мочь.

...Три раза валялся в сугробе Патап Максимыч. Дюжину веников охлыстали о него... Целый жбан холодного квасу выпил он, запивая банный жар. Насилу-то отпарился.

И когда лег в предбаннике на разостланные кошмы, совсем умилился душой..."

Москва без бань - не Москва

В. А. Гиляровский, знаменитый "дядя Гиляй", в книге "Москва и москвичи" писал: "Москва без бань - не Москва!". В роскошных Сандуновских банях, отмечает Гиляровский, перебывала и грибоедовская, и пушкинская Москва, та, которая собиралась в салоне Зинаиды Волконской и Английском клубе. Ведя рассказ о банях, писатель приводит слова старого актера Ивана Алексеевича Григоровского: "И Пушкина видел... любил жарко париться!"

Нынче знаменитым Сандуновским баням, куда с большим удовольствием ходят не только москвичи, но и гости столицы, в том числе из зарубежных стран, уже более 167 лет! Еще до сооружения этих фешенебельных бань поблизости, в Кузнецком ряду (так тогда назывался нынешний Кузнецкий мост) у реки Неглинной, издавна были бани. Бревенчатые, славящиеся отменным паром. Воду для мытья доставляли при помощи "журавля" прямо из реки. Разбушевавшийся в 1737 году московский пожар оставил от этих бань, как и от многих других строений, только обгоревшие трубы. И вот на пепле сгоревших бань известные актеры Петровского театра супруги Сандуновы, получив наследство, построили в 1806 году каменные бани. С большим художественным вкусом, комфортом. Не менее популярные сейчас, особенно среди спортсменов, Центральные бани были построены значительно позже - в 1891 году.

Но вернемся к книге "дяди Гиляя". Он вспоминает известного поэта 60-х годов прошлого века П. В. Шумахера, большого любителя русской бани, посвятившего ей такие строки:

В бане веник больше всех бояр, 
Положи его, сухмяного в запар, 
Чтобы он был душистый и взбучистый, 
Лопашистый и драчистый...

И залез я на высокий на полок, 
В мягкий, вольный, во малиновый парок, 
Начал веничком я париться, 
Шелковистым, хвостистым жариться...

"Баня, баня, мать родная"

А как не вспомнить рассказы о русской бане Федора Ивановича Шаляпина!

- Это у меня с детства! - так говорил великий артист о своей любви к русской бане.

"Любил я с отцом, - вспоминает Шаляпин, - ходить в баню... Там мылись и парились мы часами; до устали, до изнеможения. А потом, когда ушел я из дому, помню: в какой бы город я ни приезжал, первым долгом, если хоть один пятак был у меня в кармане, шел я в баню и там без конца мылся, намыливался, обливался, парился, шпарился - и опять все сначала".

В одной из художественных биографий Ф. И. Шаляпина подробно рассказывается о его приверженности к банному жару. Живо представляешь, как Шаляпин входит в банный зал, зажав в руках большую мочалку и огромный березовый веник. Постоянный банщик Шаляпина, сухой старый Дормидонт, бежит навстречу с двумя большими шайками; "Пожалуйста, Федор Иванович!" И сразу же, поднявшись на цыпочки, обдает его раз за разом одной и другой шайками воды и, спросив: "Не горячо?" - хватает с пола друг за дружкой еще добрый десяток заранее заготовленных шаек. "Хорошо!.. - наслаждается Шаляпин. - Превосходно!.. Дуй, Дормидонт, дальше!.."

Баня, баня, мать родная

Далее Шаляпин с большой охотой проделывает все банные процедуры. С покряхтыванием, с восторженными восклицаниями "обрабатывает" свое тело жесткими ударами шелестящего березового веника... Из серых облаков пара доносится голос Шаляпина: "Веник - всему начальству главный! Баня - мать родная!.. И-э-э-х ты! Люблю, братцы, баньку!" Потом на мотив "Волга, Волга, мать родная" он поет: "Баня, баня, мать родная", и остальные компаньоны по бане подтягивают ему...

Макар Тарасыч замахал веником

Мы находим любопытные строки о бане у многих известных писателей.

"- Эй, ты, фигура! - крикнул толстый, белотелый господин, завидев в тумане высокого и тощего человека с жиденькой бородкой и с большим медным крестом на груди. - Поддай пару!

Макар Тарасыч замахал веником

- Я, ваше благородие, не банщик, а цирюльник-с. Не мое дело пару поддавать. Не прикажете ли кровососные баночки поставить?"

Так начинается рассказ А. П. Чехова "В бане", впервые напечатанный в 1885 г. в журнале "Осколки". Впоследствии писатель включил этот рассказ в собрание сочинений. В этой юмореске есть персонаж - Никодим Егорыч Потычкин. Вот Потычкин взбирается в парной на верхнюю полку: "Никодим Егорыч был гол, как и всякий голый человек, но на его лысой голове была фуражка".

Любопытная деталь. Нынешние любители парной, как известно, надевают лыжную шапочку или старую фетровую шляпу. И этому есть, так сказать, научное обоснование: избежать прилива крови к голове.

Парок с мятой

В романе Александра Федеева "Последний из Удэге", над которым писатель работал почти тридцать лет, есть любопытные строки о бане. О том, как ее любят на Дальнем Востоке.

"Ах да, ведь баня будет!" - с удовольствием подумал Алеша.

Автор рассказывает, как старательно старик Агеич готовит баню. Агеич говорит: "В ванне активно не вымоешься, в ванне нашему брату шахтеру только грязь по телу разводить".

И дальше: "Уже по тому, каким жаром обдало их в предбаннике, Алеша понял, что баня будет министерская, и последние заботы жизни покинули его, освобождая место для забавы".

Но вот Алеша зашел в парную.

"Стиснуло жаром и обдало пряноватым каким-то запахом.

- Чувствуешь? - поднеся два пальца к своему раскрасневшемуся пуговичному носу, радостно закричал Агеич. - Мята!.. С мятой парок поддаем.

- Сейчас контроль наведем на наши пары, - угрожающе сказал Алеша и двумя обезьяньими движениями взлетел на верхний полок. - Ну, разве это пар? - сказал он разочарованно. - Пар должен с полки сшибать, настоящий пар можно только на четвереньках одолеть... А ну-ка, я сам займусь, давай чеплашку...

Он отворил парную отдушину и один за другим поддал пять ковшей, приседая и пряча уши от пара, со свистом вырывавшегося из отдушины.

...Они парили друг друга во всех возможных сочетаниях, выбегали в предбанник, пили ледовый квас, мылись и снова парились и выливали друг на друга ведра с холод ной водой".

Всю хворь повыгнал

Много примечательного о традициях русской бани можно почерпнуть в романе Георгия Маркова "Сибирь".

Акимов вместе со стариком Федотом Федотовичем парятся в деревенской бане.

"Едва Акимов разделся, тело его обложило влажное тепло. Выступил пот, с кожи ровно начал сползать, как изношенная рубаха, верхний слой..."

Далее рассказывается, как Федот Федотович окатил себя водой из бадейки, потом большим ковшом зачерпнул в кадке воду и плеснул ее на каменку.

"Вода с шипеньем в тот же миг превратилась в белое облако, которое с яростью ударилось в потолок и расползлось по всей бане".

Мы узнаем, как Акимова обдало банным жаром, что он даже втянул голову в плечи, сжался. Старый же сибиряк Федот Федотович надел шапку и рукавицы, которые оберегали его от банного жара, взял из маленькой кадки распаренный березовый веник и полез на полок.

"Покрякивая, он хлестал себя по телу нещадно..."

И в заключение такая сценка. Федот Федотович соскочил с банного полка, сдернул шапку и рукавицы, распахнул двери и бросился в сугроб.

"Барахтаясь в снегу, он только слегка покряхтывал, потом заскочил в баню, плеснул ковш в каменку и вновь оказался на полках. Теперь старик хлестал себя бережнее и реже, чем прежде...

- Хорошо! Ой, как хорошо... Всю хворь повыгнал! - восклицал Федот Федотович".

Банный король

Емко и чрезвычайно достоверно описал ритуал нашей бани Борис Бедный в рассказе "Хозяин".

Старый токарь Семен Григорьевич собирается в баню. Жена относится к этому скептически.

"И охота тебе каждый выходной в баню переться? - запротестовала Екатерина Захаровна. - Есть, кажется, ванна: напусти воды и мойся хоть каждый день!

- Напусти сама и мойся, - беззлобно посоветовал Семен Григорьевич, давно уже привыкший к подобным разговорам. - Тесно в твоей ванне, как в мышеловке, а настоящее мытье простора требует, чтобы веником было где похлопать, попотеть всласть. В ванне только детей купать, а взрослому человеку баня необходима: там он душой добреет..."

Жена дает мужу белье, кошелку, "из которой таинственно высовывается кончик березового веника". И вот Семен Григорьевич в бане. Он строго придерживается выработанного годами "регламента русской бани". Раздевшись, он еще до мытья парится "насухую". Пока веник парился в шайке с кипятком, Семен Григорьевич сидел на скамье, потел и покряхтывал от удовольствия, растирая заросшую седым волосом грудь.

"Пар был такой резкий, что все, входящие в парную, сразу пригибались к полу, словно кланялись Семену Григорьевичу, торжественно восседавшему на самом верху полки.

- Явился банный король! - крикнул мастер Зыков, старый дружок Семена Григорьевича, перебираясь со своей шайкой поближе к двери".

Далее рассказывается, как, приплясывая, Семен Григорьевич стегал себя огненным веником по бокам, спине, животу. "Словно был своим заклятым врагом". От наслаждения старый рабочий ухал, даже стонал слегка. Под конец в парной вместе с Семеном Григорьевичем остался только один парень, который не хотел признать себя побежденным. А старого токаря "обуял спортивный азарт", и он все больше и больше поддавал пару.

"- Ну и чертов старик! - сказал парень, перехватив сочувствующий взгляд Семена Григорьевича, и, пошатываясь, вышел из парной..."

В гордом одиночестве старый мастер долго еще "добрел душой". До тех пор, когда уже совсем истрепался многострадальный веник и все тело горело, как ошпаренное. Семен Григорьевич вышел из парной "весь красный, всклокоченный, торжествующий". Целых десять минут валил от него пар - так много вобрал он в себя тепла.

Потом старый рабочий, отыскав в углу скамейку поукромнее, улегся и пролежал на ней полчаса. "Свободно дышала вся кожа, ощущение было такое, будто он заново народился". Затем Семен Григорьевич мылся с мылом, терся мочалкой и "напоследок еще раз зашел в парную, чтобы чистым потом прошибло".

И вот он идет по улице, помахивая кошелкой.

"Подобревшая после бани душа Семена Григорьевича особенно остро, в каком-то радостном и немного детском свете первооткрытия воспринимала все, что происходило вокруг. Вот он поравнялся с ротой солдат в новых шапках-ушанках и добрых четверть часа шел рядом с солдатами, машинально шагал в ногу, стараясь не отставать от рослого старшины, замыкавшего строй".

Родимая древность

Впечатляюще описание русской бани в "Плотницких рассказах" Василия Белова.

"В бане уже стоял горьковатый зной. Каменка полыхала могучим жаром... Угли золотились, краснели, потухая, И оконный косяк слезился вытопленной смолой...".

Но вот труба закрыта. Вместе с автором мы любуемся слабым мерцанием углей, подернутых пепельной сединой.

"Вероятно, - пишет Василий Белов, - нет ничего лучше в мире прохладного предбанника, где пахнет каленой сосной и горьковатым застенным зноем. Летним, зеленым, еще не распаренным, сухим, но таящим запахи июня березовым веником. Землей, оттаявшей под полом каменки. Какой-то родимой древностью. Тающим снежным холодом..."

С тонким знанием автор описывает русскую банную "одиссею". Вначале разуться, слегка замерзнуть. Потом на полок в сухой, легкий и ровный жар, вздрагивая от подкожного холода. Первая проба - ковшик воды в каменку. "Валуны отозвались коротким и мощным шумом... Каменка зашумела, сухой, нестерпимый жар ласково опалил кожу. Я ошпарил веник, отчаянно взобрался на верхний полок и вмиг превратился в язычника: все в мире перекувырнулось, и все приобрело другое, более широкое, значение".

Ей возносится хвала

Не только в прозе, но и в поэзии "возносится хвала" русской бане.

Как не вспомнить знаменитый "Мойдодыр" Корнея Ивановича Чуковского, на котором воспитывалось не одно поколение. Гимн чистоте!

Давайте же мыться, плескаться, 
Купаться, нырять, кувыркаться 
В ушате, в корыте, в лохани, 
В реке, в ручейке, в океане,
И в ванне, и в бане, 
Всегда и везде - 
Вечная слава воде!

Одно из стихотворений выдающегося белорусского поэта Петруся Бровки так и называется: "Баня".

От села и до села 
Ей возносится хвала. 
Смыть усталость, пыль и пот 
В баню тянется народ. 
Шайку в руки - и давай! 
Мыло хлещет через край. 
Грязь и копоть без следа 
Смоет щедрая вода. 
Взявши веник, на полок 
Заберись под потолок. 
Охлестнись разок-другой. 
- С легким паром, дорогой! 
...Верьте мне и млад и стар: 
Всем полезен этот пар.

А разве забудешь нашумевшее стихотворение Андрея Вознесенского "Сибирские бани"!

Бани! Бани! Двери - хлоп!
Бабы прыгают в сугроб.
Прямо с пылу, прямо с жару -
Ну и ну!
Слабовато Ренуару
До таких сибирских "ню"!

В знаменитом "Василии Теркине" Александра Твардовского есть глава под названием "В бане".

На околице войны - 
В глубине Германии - 
Баня! Что там Сандуны 
С остальными банями!

Советские солдаты-победители соорудили вдали от Родины русскую баню. Запоминаются строки: "Банный пар 8анес окно пеленой тумана". Или: "Пар бодает в потолок, ну-ка, с ходу на полок!" А далее четверостишье:

В жизни мирной или бранной,
У любого рубежа,
Благодарны ласке банной
Наше тело и душа.

Поэт живописует "пар на славу молодецкий", русскую удаль, закалку:

На полке, полке, что тесан 
Мастерами на войне, 
Ходит веник жарким чесом 
По малиновой спине. 
Человек поет и стонет,
Просит:
- Гуще нагнетай. 
Стонет, стонет, а не донят:
- Дай! Дай! Дай! Дай!

И завершение главы:

Пропотел солдат на славу, 
Кость прогрел, разгладил швы, 
Новый с ног до головы.

Русская баня, березовый веник настолько утвердились в нашем сознании, имеют такие глубокие традиции, что вызывают всевозможные жизненные ассоциации. Например, в знойный день мы говорим: "Жарко, как в бане". А у Бориса Пастернака в стихотворном цикле "Тема с вариациями" родились такие необычные строки:

Раскатывался балкой гул,
Как баней шкваркнутая шайка.

Поэт Сергей Островой в стихотворении под названием "Естественность" пишет:

Село солнце на пенек. 
Стало утро розовым. 
Громко парится денек 
Веником березовым.

Золотые россыпи

"Что за роскошь, что за смысл, какой толк в каждой поговорке нашей! Что за золото!" - говорил А. С. Пушкин. "Пословицы всегда кратки, а ума и чувства вложено на целые книги", - восхищался А. М. Горький. А выдающийся советский физик С. И. Вавилов отмечал, что наблюдательность народа запечатлена в многочисленных пословицах и загадках, построенных, по существу, на наблюдениях научного порядка.

Воскрешая добрые традиции русской бани, давайте обратимся к кладезю народной мудрости.

Чистая вода для хвори беда.
Кому грязь не по нутру, тот чистится 
и днем и поутру.
Кто аккуратен, тот и людям приятен.
Не думай быть нарядным, а думай 
быть опрятным.
Чистота - та же красота.
Сапоги как зеркало, галстук как сито, 
а лицо не умыто.
Купи мыльце да помой рыльце. 
Смолоду закалишься - на весь век 
сгодишься.
Хоть лыком шит, да мылом мыт. 
Болезнь с грязью в дружбе. 
Запачкался - не жалей воды. 
Закалка всегда нужна, чистота 
всегда полезна. 
Баня - мать вторая: кости распарит, 
все дело поправит. 
Когда бы не баня, все бы мы пропали. 
Баня все грехи смоет. 
Баня смоет, шайка сполоснет. 
Баня не заговенье, на нее нет 
запрета. 
Баня тело греет, чистит и нежит. 
Помылся в бане - как сто пудов 
с себя снял. 
Баня легкость и бодрость дает. 
Баня любую болезнь из тела гонит. 
Вылечился Ваня, помогла ему баня. 
Баня без пара, что щи без навара. 
Пар костей не ломит. 
Москва без бань - не Москва. 
Баня парит, баня правит, баня все 
поправит. 
У кого бока чешутся, тот и баню 
ищет.
Парься - не ожгись, поддавай - не 
опались, с полки не свались.
Который день паришься, тот день не 
старишься.
Такая парка, что небу жарко.
Банный веник и царя старше.
Веник в бане всем начальник.

Банный веник

Финская сестра

Мы познакомились с традициями русской бани. Но у русской бани есть сестра. Финская сауна. Еще в древние времена баня почиталась у финнов священным местом. Сюда приносили больных на поправку. У финнов есть легенда, как родилась сауна. Капли дождя, просочившиеся сквозь протекающую крышу, попали на горячие камни домашнего очага. В дом вихрем устремился горячий пар, Люди ощутили этот ласковый ароматный жар. Он пришелся, что называется, ко двору, и люди решили своими руками сделать то, что сумел сделать дождь.

Финны настолько верят в целебность своей бани, что говорят: сауной может пользоваться каждый, кто способен до нее дойти. Как и в русской бане, в сауне поддают воду на раскаленные камни очага. Финны называют их душой сауны. Как и в русской бане, здесь любят попариться березовым веником. И когда как следует разогреются, распарятся, то окунаются в холодное озерцо.

Если мы, к сожалению, в какой-то мере растеряли традиции настоящей деревянной русской бани (ее, по существу, вытеснил квартирный санузел с ванной и душем), финны сумели бережно сохранить и приумножить эти традиции. В Финляндии идет энергичное строительство бань. По свидетельству известного хельсинкского архитектора Аарне Эрви, 80 процентов жителей Финляндии имеют свои сауны. А всего их насчитывается 750 тысяч. Финны даже экспортируют сауны. Их лома-сауны, салосауны, пуросауны, эрасауны можно встретить во многих странах мира. Сауны отличаются комфортом, чрезвычайно симпатичной обстановкой. Не случайно в Финляндии сауну сравнивают с праздничным столом. Здесь все должно радовать глаз. Обычно сауны строятся у живописных озер. Окна домика сделаны с таким расчетом, чтобы вечером (а банная процедура у финнов обычно проходит в конце дня) лучи заходящего солнца усилили чувство тишины и спокойствия.

- Сауна, - говорит знаменитый финский писатель Марти Ларни, - рождает доброе настроение. Не случайно мои земляки говорят: если ты идешь в гости - прими сауну, если ты принимаешь гостя - сначала прими сауну. В сауне слезы высохнут, а плохое настроение сгорит.

Во время Олимпийских игр 1952 года в Хельсинки многочисленным участникам и гостям была предоставлена возможность пользоваться сауной.

- Это, - вспоминает многократный чемпион Советского Союза по боксу Анатолий Булаков, - было, пожалуй, самым приятным финским угощением.

Кстати сказать, выдающиеся финские спортсмены, такие, как Нурми, Ритола, Лехтонен, Ярвинен, всегда были большими поклонниками сауны.

- Я не представляю, - сказал великий стайер Пааво

Нурми, - чего бы я мог достичь на беговой дорожке, если бы не дружил с сауной.

Правда, финны в последние годы, стремясь модернизировать сауну, ударились в крайность. Они превратили ее в чрезмерно горячую камеру, температура которой доходит до 120, а то и 140 градусов при явно недостаточной влажности. Финны сами почувствовали, что несколько переборщили, и усомнились в полезности таких высоких температур. Ведь все, как известно, хорошо в меру. Теперь финны склонны к баням с более умеренным климатом.

Профессор университета в Хельсинки Харальд Тейр, много лет занимающийся изучением влияния сауны на человеческий организм, заявил, что надо строить такие бани, в которых температура не превышала бы 90 градусов и влажность доходила до 10-15 процентов. И еще, подчеркнул Тейр, необходимо обеспечить в парной хорошую вентиляцию.

Детище доктора Бартнера, офуро и сэнто

Есть и другие виды современных нам бань, в устройстве которых немало поучительного.

Я уже упоминал о турецких и так называемых римско-ирландских банях - древних термах, модернизированных доктором Р. Бартнером.

Римско-ирландские бани находят своих многочисленных приверженцев в различных странах мира. От русской бани и ее сестры - финской сауны детище доктора Бартнера отличается более умеренной температурой (примерно 50-60 градусов), равномерно распределенной по всему помещению. Воду в печь здесь не поддают, поэтому "паровые толчки" исключены. Горячий воздух идет от печи под пол и по стенам по специальным трубам. Вначале вы входите в помещение с довольно умеренной температурой. В следующей комнате температура несколько увеличивается. Здесь вас прошибает первый пот. В следующем помещении - самом горячем - пол устлан кирпичами с отверстиями, в которые поступает горячий воздух. Стены буквально пышат жаром! Но хоть и жарковато и обильно потеешь, чувствуешь себя легко, дышится свободно, воздух чистый. Дело в том, что через одну трубу выходит наружу сгущенный пар, через другую - нагнетается свежий воздух. После процедуры шерстяной перчаткой вытирают пот, делают массаж, становятся под душ или направляются в бассейн.

Те, кто смотрел кинокартину "Волочаевские дни", наверняка запомнили японского офицера (его играл замечательный артист Л. Н. Свердлин), плескавшегося в огромной деревянной бочке. Это японская баня, чрезвычайно распространенная в Стране восходящего солнца. Офуро - домашняя баня, сэнто - общественная. Причем при сэнто деются рестораны, Кинотеатры, читальня.

Итак, большая деревянная бочка. Внутри нее - сиденье. Под бочкой - печка. Бочку наполняют водой с таким расчетом, чтобы можно было находиться в полулежачем положении. Все тело, за исключением груди (область сердца), в воде, температура которой достигает 45 градусов. На голову обычно надевают шапочку, смоченную в холодной воде. После ванны примерно час отдыхают, лежа на кушетке, обернувшись простыней. И потеют. Тот, кто стремится согнать лишний вес, закутывается в шерстяное одеяло. Затем насухо вытираются и совершают моцион на воздухе.

Большая деревянная бочка

Японские бани устраивают в просторных, хорошо вентилируемых помещениях. В этом японцы видят одно из достоинств своей бани. Тот, кто впервые пробует японскую баню, переносит ее с трудом. Шутка ли - погрузиться в кипяток! Но у японцев закалка с детства. Они большие патриоты своей бани и считают, что она помогает избежать простудных заболеваний, снимает утомление, закаляет, тонизирует, усиливает обмен веществ.

Жители японских островов ходят в офуру или сэнто чуть ли не каждый день, но раз в три дня - обязательно. Ценят баню и японские медики, считая ее великолепным лечебным и профилактическим средством для активизации деятельности сердца и почек, при ревматических болях. Японские спортсмены пользуются такими банями после больших физических нагрузок, считая, что они снимают нервное напряжение. Они уверены так же, что банная процедура (в силу ее кратковременности - 10-15 минут) не расслабляет, а взбадривает, не изнеживает, а закаляет. К такому выводу пришли и японские физиологи.

Японская баня получила распространение и в других странах. Вспоминаю, как во время выступлений бразильской команды в Москве, мы, спортивные журналисты, пришли в гостиницу к знаменитому футболисту Пеле. Но интервью пришлось отложить на 10 минут. "Пеле в горячен ванне", - извинился тренер Феола. Потом, беседуя с нами, Пеле объяснил, что несколько превысил свою "весовую категорию" и каждый день принимает японскую ванну (он так и сказал: "японскую").

На XI Белой олимпиаде в Саппоро наши спортсмены познакомились еще с одним видом японских бань. Это так называемые опилочные бани. Опилки не простые, а кедровые. Кроме того, добавляется измельченная древесина и листва и еще более 60 лекарственных и ароматических

трав. Вся эта смесь кладется на специальное ложе и нагревается примерно до 60 градусов. Сеанс в такой бане длится 15 минут. Человек подвергается действию жара, потеет, а опилки впитывают пот и передают телу различные полезные вещества. Японцы в восторге от такой бани. Говорят, что она эффективно рассасывает жировые отложения, омолаживает кожу и уничтожает вредные бактерии. После бани обычно делают вибромассаж. Нашим спортсменам понравилась новая японская баня, и они решили перенять полезный опыт.