Банный король

Достоверно описал ритуал нашей бани Борис Бедный в рассказе "Хозяин". Старый токарь Семен Григорьевич собирается в баню. Жена относится к этому скептически. " - И охота тебе каждый выходной в баню переться?- запротестовала Екатерина Захаровна.- Есть, кажется, ванна: напусти воды и мойся хоть каждый день!

- Напусти сама и мойся,- беззлобно посоветовал Семен Григорьевич, давно уже привыкший к подобным разговорам.- Тесно в твоей ванне, как в мышеловке, а настоящее мытье простора требует, чтобы веником было где похлопать, попотеть всласть. В ванне только детей купать, а взрослому человеку баня необходима: там он душой добреет..."

Жена дает мужу белье, кошелку, "из которой таинственно высовывается кончик березового веника". И вот Семен Григорьевич в бане. Он строго придерживается выработанного годами "регламента русской бани". Раздевшись еще до мытья парится "насухую". Пока веник парился в шайке с кипятком, Семен Григорьевич сидел на скамье, потел и покряхтывал от удовольствия, растирая заросшую седым волосом грудь.

"Пар был такой резкий, что все входящие в парную сразу пригибались к полу, словно кланялись Семену Григорьевичу, торжественно восседавшему на самом верху полка.

- Явился банный король! - крикнул мастер Зыков, старый дружок Семена Григорьевича, перебираясь со своей шайкой поближе к двери".

Далее рассказывается, как, приплясывая, Семен Григорьевич стегал себя огненным веником по бокам, спине, животу - "словно был своим заклятым врагом". От наслаждения старый рабочий ухал, даже стонал слегка. Под конец в парной вместе с Семеном Григорьевичем остался только один парень, который не хотел признать себя побежденным. А старого токаря обуял спортивный азарт, и он все больше и больше поддавал пару.

" - Ну и чертов старик!- сказал парень, перехватив сочувствующий взгляд Семена Григорьевича, и, пошатываясь, вышел из парной..."

В гордом одиночестве старый мастер долго еще "добрел душой". До тех пор, когда уже совсем истрепался многострадальный веник и все тело горело как ошпаренное. Семен Григорьевич вышел из парной весь красный, всклокоченный, торжествующий. Целых десять минут валил от него пар - так много вобрал он в себя тепла.

Потом старый рабочий, отыскав в углу скамейку поукромнее, улегся и пролежал на ней полчаса. "Свободно дышала вся кожа, ощущение было такое, будто он заново народился". Затем Семен Григорьевич мылся с мылом, терся мочалкой и напоследок еще раз зашел в парную, чтобы чистым потом прошибло.

И вот он идет по улице, помахивая кошелкой. "Подобревшая после бани душа Семена Григорьевича особенно остро, в каком-то радостном и немного детском свете первооткрытия воспринимала все, что происходило вокруг. Вот он поравнялся с ротой солдат в новых шапках-ушанках и добрых четверть часа шел рядом с солдатами, машинально шагал в ногу, стараясь не отставать от рослого старшины, замыкавшего строй".